пятница, 19 мая 2023 г.

Побочный эффект путинской агрессии

Проживающий в Германии историк архитектуры Дмитрий Хмельницкий, прокомментировал у себя в Facebook очередной виток полемики об отмене русской культуры


Дмитрий Хмельницкий

Побочный эффект путинской агрессии – массовое поглупление и деградация прогрессивной общественности, что русской, что украинской.

Еще недавно трудно было себе представить, что вполне грамотные люди с демократическими вроде бы взглядами будут всерьез обсуждать вопрос от том, почему и чем плоха русская культура;
массовым образом исповедовать идею "коллективной вины" и "коллективной ответственности" всего населения страны;
не просто терпеть беспардонных расистов, но и полностью их оправдывать, призывать остальных испытывать к ним симпатию и эмпатию;
не только пользовататься похабными терминами вроде "народ-агрессор" и "язык-врага", но и их пропагандировать.
всерьез считать, что у представителей пресловутого "народа-агрессора" отнято право рассуждать о демократии и правах человека, когда затронута честь "народа-жертвы" и требовать, чтобы они навсегда заткнулись.
Нвозможно было себе еще год назад представить, что термины "демократия" и "права человека" вообще будут забыты, исчезнут из политического лексикона, а стремительное превращение Украины в шовинистическую антидемократию будет горячо приветствоваться недавними демократами и правозащитниками.
Это ж сколько времени понадобится после войны , чтобы опять стать хотя бы на первый взгляд порядочными.


пятница, 24 февраля 2023 г.

Россияне сегодня - народ без государства.

Социальный психолог и экс-глава московского муниципального округа Гагаринский Елена Русакова в годовщину начала "спецоперации" в Украине написала текст о причинах войны и состоянии гражданского общества в России


Год с начала катастрофы. Год с начала военного преступления ужасного масштаба. Посреди Европы диктатор уничтожает соседнюю страну, предварительно создав в собственной стране режим оккупации.
Как мы дошли до жизни такой?
30 лет и мы, и мир верили, что ворюгам нужен имидж цивилизованности, поэтому они не пойдут на преступления.
И мир, и российское общество не отреагировали должным образом на ужасные военные преступления в Чечне, затем вторжение в Грузию. Реакция на захват Крыма была, как теперь выясняется, слишком слаба.
В России государство по сути исчезло, превратившись в криминальную корпорацию, которая работает сама на себя. Россияне сегодня - народ без государства. Нет структуры, которая бы защищала наши права в обмен на наши налоги. Российский паспорт - сегодня токсичный фактор для его обладателя. Есть только репрессивная машина, которая по инерции тратит мизерный процент на социальные нужды граждан, но и этот процент сокращается.
В течение 30 лет удавка на шее общества сжималась - уничтожение независимых СМИ и независимости судов, препятствия и запреты для общественных организаций, а потом и просто ликвидация лучших из них; сокращение, а потом и блокировка личных прав и свобод. По сути, ползучий переворот.
Естественно, многие это замечали. Протесты были, порой массовые. Публика легко забывает о таких вещах, и неудивительно: событие запоминается, когда действие имеет последствия. Сверхприбыли от продажи энергоносителей и сырья позволили путинскому режиму не зависеть от общественного мнения и игнорировать любой протест.
Можно ли было это предотвратить? Вероятно, нельзя - слишком мало людей понимало, что происходит, и у этого малого числа было слишком мало ресурсов, чтобы донести свое видение до большинства. Это относится и к российскому, и к западным обществам.
Полного понимания нет и сегодня: об этом свидетельствуют и наивные призывы "свергнуть диктатора", и расистские по сути объяснения причин войны. Увы, диктатуры не свергаются ненасильственным гражданским протестом. Свежий пример - Беларусь. Там и тогда, когда выступления против тирании были успешными, мы обнаруживаем ресурсы организации оппозиционных войск, снабжение оружием и т.д. Ничего подобного в России нет. Наоборот, режим имеет гигантскую внутреннюю армию - 5 млн силовиков и 1,5 млн. гражданских служащих.

Антивоенные протесты в Санкт-Петербурге. Март 2022.

Расистское объяснение (особенности русского народа) тоже не выдерживает критики: украинцы в РФ - вторая по численности нация - не создали организованного антивоенного движения, а русские в Украине участвуют в обороне наряду со всеми. Ситуация в РФ - аналог СССР, когда все нации не выступали против репрессивного режима, поскольку это было физически невозможно.
Что мы имеем сегодня? Социологические исследования, не применяющие прямых вопросов "поддерживаете ли вы СВО" выявляют, что сторонники войны в явном меньшинстве. Открыто против войны выступает до трети респондентов, и еще есть немалая доля нейтральных и осторожных людей, которые не за войну, но и не готовы протестовать. Это совсем не та картина, которую рисует пропаганда.
Традиционный публичный массовый протест невозможен, поскольку для него нужны средства массового оповещения и большие организации - которые предусмотрительно уничтожены.
Личный протест сохраняется, и то, что доходит до соцсетей - только верхушка айсберга.
Вообще в последние годы люди стали более компетентными в плане самоорганизации и защиты своих прав. Да, это не дает плодов сегодня, но создает хорошие перспективы.
По сути, в РФ существует подпольное сопротивление - в формате волонтерских сетей, культурно-эстетического протеста, благотворительности, правозащиты и многого другого. У людей огромная потребность во взаимодействии и взаимопомощи.
Отдельно хочу отметить огромную и по сути подпольную сеть помощи украинцам, оказавшимся в России. Эта сеть децентрализована и очень эффективна, и показывает наличие зрелых гражданских сил в России.
Такие действия, наряду с протестом - выражение "коллективной ответственности" за агрессию. Это более действенная реакция, чем пассивное переживание "коллективной вины".
Победить путинскую армию может только другая армия. Без этого не вернется нормальная жизнь и в Россию. Победить путинскую пропаганду могут только организованные усилия огромного числа людей. Лишить Путина ресурсов можно только разумными и длительными усилиями всего мира.
Российское государство придется создавать заново. Это огромный труд, но это возможно - особенно в союзе с цивилизованным миром.
Мир же начинает понимать, что нет смысла изолировать Россию, что надо различать режим и общество, что без демократии в России мира не будет. (В обоих смыслах слова "мир", да).
Нет такого гражданского действия, которое бы перевернуло ситуацию в один момент. Но есть множество маленьких шагов, которые меняют ее постепенно. Искать своих, объединяться. Беречь друг друга, помогать тем, кому можно помочь. Перемены неизбежны. Наша задача - готовить их и быть готовыми к ним.


Оригинал

среда, 18 января 2023 г.

"Полное отсутствие принципов, убеждений, морали"

Кинопродюсер Александр Роднянский поделился своими впечатлениями от интервью шоумена Оскара Кучеры Юрию Дудю

Какое же смешное и важное получилось у Юры Дудя интервью Оскара Кучеры…

В прошлом телеведущий, актёр сериала «Солдаты» и лицо «Муз-ТВ», пользуясь языком этого почившего в бозе телеканала, «взорвал танцпол».
Вызвал шквал шуток. И критики - ну зачем, мол, сегодня давать площадку забытому персонажу поп-сцены, поддерживающему войну?

Признаюсь - эта мысль возникла и у меня, несколько раз я в ярости выключал интервью, но потом перенастроился и посмотрел...

Сорок лет назад советский философ и диссидент Александр Зиновьев придумал термин homo soveticus, а вчера Юра Дудь продемонстрировал следующую ступень эволюции - человека путинской эпохи.
Homo putinus.




Он вполне благополучен, паталогически невежественен, но уверен в себе. У него есть мнение по любому вопросу, но ни в одном нет компетенции. Он верит в то, что «наверху» все «знают лучше». Его отношение к правде ситуативно - на факты глаза можно смело закрывать, но как не верить конспирологии некоей русской стримерши из Италии? Он болезненно зациклен на Америке, искренне верит в то, что американская экономика умирает (стримерша нашептала), что когда-то великую страну разрушает толерастия, но при этом… он получает для своего сына американский паспорт. И как смешно это объясняет - «надо было детей везти на отдых, было некуда, решили в Майами, заодно жена там и родила» и очень удивляется этому вопросу - как же можно не взять такой паспорт, когда есть возможность? Да кто бы не взял?

И главное для homo putinus - дикая обида на всех. На Запад, Украину, на своих «толерастов». Как правильно заметила Вера Полозкова в замечательном интервью тому же Дудю: «Обида - национальная идея России».

Полное отсутствие принципов, убеждений, морали. Способности рефлексировать. Абсолютная интеллектуальная ограниченность. По завершению интервью у меня возникло чувство, что я с таксистом в Сочи или Воронеже три часа ехал.

«Интервью Кучеры - это как Путин бы выглядел, если бы хоть раз в жизни согласился на дебаты», - написал анонимный автор в твиттере. И правда.

И еще одна остроумная шутка стендапера Гарика Оганесяна: «если Кучера патриот, то почему он Оскар, а не Кинотавр?»
Мне смешно.


четверг, 8 декабря 2022 г.

Борис Акунин: "С этими людьми нужно работать"

 Писатель Борис Акунин прокомментировал ситуацию с лишением телеканала "Дождь" лицензии на вещание



Мне кажется, что постоянные ошибки, конфликты и ссоры происходят из-за того, что многие люди широкого антипутинского фронта в увлечении, ожесточении, а то и исступлении борьбы «за правое дело» (а оно безусловно правое) как-то упускают из виду самое главное обстоятельство. (Я не только про разгром «Дождя», я про хронические взаимные нападки, так что иногда создается ощущение, будто друг друга мы ненавидим больше, чем военных преступников).
Позвольте вам напомнить, что сейчас происходит в глобальном, историческом смысле.
Война идет не только за украинские земли и даже не за будущее Украины, России, сопредельных стран. На карту – без преувеличения - поставлено будущее человечества.
Путину и его прислуге отступать некуда. Все мосты сожжены. Это факт.
Единственный путь для них – повышать градус конфликта. Это тоже факт.
В резерве у них остается всего два хода. Скоро они запоют «Вставай, страна огромная!» и введут в РФ военное положение. Когда же не поможет и это, неминуемо расчехлят свой последний инструмент: ядерное оружие. Их пропагандисты говорят это в телеэфире прямым текстом чуть не каждый день. Да, сегодня они только запугивают, но иного выхода у Путина не будет.
Речь идет не о какой-то отдаленной или гипотетической перспективе, а о весьма вероятном и даже почти неизбежном сценарии, который, видимо, развернется в ближайшие год-два.
Итак, мы на войне, на страшной войне. Причем, кажется, лишь на первом ее этапе.
Линия фронта обозначена с предельной четкостью. По ту сторону - те, кто за Путина, то есть за войну и диктатуру. По эту сторону – те, кто против.
Всё остальное сейчас второстепенно. Как в воюющей армии, где все, носящие такую же, как ты, форму – свои, а люди в другой форме – враги.
Одно из непременных условий победы в большой войне – единство. Всякий, кто пытается нарушить единство, ослабляет свою армию и помогает противнику. Поэтому для меня сейчас неважно, кто каких взглядов придерживался до 24 февраля; кто всегда был последователен и безупречен, а кто совершал ошибки или даже подлости. Для меня важно, как человек ведет себя сейчас. Какой он сделал выбор. Если кто-то против войны и диктатуры – это свой. Расхождения в отдельных вопросах, личные антипатии и прошлые обиды значения не имеют.
И еще одно.
В России кроме наших врагов (сторонников войны и диктатуры) очень много – да большинство – людей, которые колеблются, или ведут себя по-страусиному, или искренне не интересуются политикой. Антагонизировать их – огромная ошибка. С этими людьми нужно работать, нужно склонять их на нашу сторону. На мой взгляд, единственный способ закончить войну без катастрофических последствий для человечества – взорвать путинское государство изнутри, а для этого необходимо выиграть главную битву, битву за умы и сердца большинства россиян. Всё, что этому способствует – благо. Всё, что этому мешает – ошибка. И в этом смысле удар по самому известному российскому неподцензурному телеканалу – безусловно ошибка.
Не первая и, боюсь, не последняя.
«Артиллерия бьет по своим», слепо и беспощадно. По ту сторону фронта потирают руки.
И самое последнее. Я написал всё это не в надежде переубедить тех, кто считает иначе. Просто хочу объяснить логику, которой в этот тяжелый год руководствуюсь во всех своих оценках и поступках.

Борис Акунин

четверг, 1 декабря 2022 г.

Уехать из России и не сойти с ума

Клинический психолог Денис Иванов, окончил кафедру нейропсихологии психфака МГУ, после чего преподавал в Москве и имел свою практику в научном центре психического здоровья по методу когнитивно-поведенческой терапии. Первый в России психолог, получивший сертификат американского института Ааарона Бека. После начала “спецоперации” он покинул Россию. С тех пор Денис регулярно участвует в программе психологической помощи проекта «Ковчег».

Денис Иванов, психолог


— Добрый день, Денис. Вы могли бы в двух словах рассказать, в чём заключается суть метода когнитивно-поведенческой терапии?

— Когнитивно-поведенческая терапия – в её основе, конечно, лежит когнитивно-поведенческая модель. Это про то, что все наши реакции: эмоции или то, что с нами происходит в теле, или то, как мы себя ведём, они обусловлены не событиями. То есть, триггеры существуют, конечно, и мы очень часто бежим от этих триггеров, но, на самом деле, они обусловлены тем, как мы думаем, как мы относимся к тому, что сейчас происходит. Наши реакции и наше поведение очень часто обусловлены травматичным опытом, который мы проживали. У большинства из нас есть представления о себе как об уязвимом или нелюбимом, ни на что неспособном, или о мире, как о супернебезопасном месте. И вот эти знания и идеи о себе, они в течении жизни накапливаются и сильно влияют на поведение человека, и его способность продуктивно взаимодействовать с другими людьми и окружающей средой.
И когнитивно-поведенческая терапия она помогает смотреть на мир с минимальным количеством искажений и формировать вот этот вот подход, когда ты знаешь, что ты ничего не знаешь, но ты при этом постоянно думаешь, ты размышляешь и учишься рациональному отношению к тому, что происходит. И вот это незамусоренное, более точное мышление, оно приводит к тому, что твои реакции становятся более здоровыми, ты таким образом учишься регулировать свои состояния и действовать в согласии со своими ценностями. Ты перестаёшь быть человеком, который управляется внешними событиями, управляется своими тревогами, страхами или чувством вины. Ты руководствуешься тем, что ты важно для твоей жизни.

— Расскажите о проекте психологической помощи «Ковчег»

— В рамках проекта я на волонтерской основе оказываю психологическую помощь людям, которые покинули Россию. С момента запуска проекта я провёл несколько десятков сеансов. Есть такой термин “Первая психологическая помощь”. Обычно этот вид помощи применяется во время ЧП и стихийных бедствий. Это не психотерапия в классическом понимании. Сейчас люди находятся в таком состоянии, что им в первую очередь важно помочь справиться с яркими реакциями. Стресс должен вызывать яркие реакции и мы помогаем людям избавиться от этого “горения”.
 
— Вы могли бы привести примеры травмирующих ситуаций, с которыми к Вам обращались?

— Травмирующие ситуации были у всех людей, которые сейчас обращаются к нам за помощью. Мы все сейчас подвержены огромному количеству стрессов и триггеров. По моим наблюдениям, людей, прежде всего, дестабилизируют очень сложные чувства по поводу отъезда, как такового. В основном, люди приходили с чувством вины и стыда по поводу того, что они уехали из страны и не соответствуют как-то ожиданиям своих близких. То есть что-то от них ожидается, кто-то их осуждает, кто-то от них требует чего-то. Кого-то дома ждут родители и говорят, что он не должен был уезжать. В других случаях родители переходят все грани разумного и говорят, что их сын должен был пойти на фронт, раз “родина призвала”. Есть случаи, когда те, кто остался, чтобы соответствовать ожиданиям своей семьи покупают экипировку и собираются идти служить. При этом, сами они этого не хотят.
И вот многие страдания были вызваны как раз этим разрывом, между тем как видят меня мои близкие и тем, как я должен сейчас выбрать самого себя, что я должен сделать для самого себя. Вот этот разрыв и конфликт между тем, что ожидается и тем, что я могу. По моим наблюдениям, это ощущается как бездна в головах людей, некая утрата стабильных отношений.

— Вы сейчас говорите о несоответствии ожиданиям только близких людей, родственников или на это накладывается ещё и общественное мнение в тех странах, куда люди вынуждены были уехать? Потому что, мы знаем, что из-за начала спецоперации в некоторых странах оно негативное, и это тоже вызывает много проблем, в том числе с социализацией.

— Мне, как когнитивно-поведенческому терапевту всегда проще опираться на маленькие конкретные кейсы и через них мы получаем доступ к более общей картине. Я всегда ориентируюсь на конкретные кейсы и вижу что для моих клиентов важны, конечно же, ситуации с ближайшим кругом, но контекст, в котором эти триггеры случаются невероятно важен. И вот, в этом контексте, это как на очень зыбкой почве, сегодня прорастают все наши негативные убеждения, привычки, а иногда и разрушение ценностей. Есть такой вид терапии, который очень близок к работе с ПТСР, но чуть-чуть про другое, более экзистенциальное, называется moral injury — это травма, после которой происходит деформация и повреждение базовых моральных ценностей. Так вот, контекст очень зыбкий, очень негативный и токсичный. Это как землетрясение. И вот в этом землетрясении где тоньше, там и рвётся. То есть, все наши трещинки проступают и у людей возникают те самые конфликты, внутренние психологические. Потому что, они теряют возможности обслужить свои правила: всю жизнь я должен был быть хорошим сыном, а сейчас контекст вынуждает меня идти против своих правил. Я руководствовался одной истиной, и мне удавалось как-то и её обслуживать, и ещё и себе что-то выдавать. А сегодня, получается, что я столкнулся с ситуацией, где нет этих ресурсов: нет этих денег, нет этого времени, нет этой энергии.
Что я должен выбрать? И вот в этой обостренной ситуации я каким-то образом должен позаботиться сначала о себе, а затем найти ресурсы, чтобы выбраться из состояния вязкости. Поэтому, я говорю про конкретные ситуации-триггеры, но, безусловно, мы все находимся в этом контексте, который выглядит как угрожающий, нестабильный, непонятный, и иногда безысходный. И, конечно, очень сложно, когда ты приезжаешь в другую страну и ожидаешь, что к тебе отнесутся с большим пониманием, что люди поймут и оценят, что ты на другой стороне. С другой стороны есть некоторые тревоги и ожидания, негативные представления, что я сейчас приеду в другую страну, меня наоборот не примут потому что весь мир кенселит русских. 

Чтобы остаться верным себе, своим принципам, сохранить самоуважение, нужно очень много сил и энергии. В этом и состоит психотерапия: найти контакт со своими важностями и ценностями, чтобы перестать обслуживать свои тревоги и страхи.

Я очень хорошо понимаю тревоги и чувство отверженности, которые испытывают большинство наших соотечественников, которые и здесь не свои и там чужие. И тут очень важно осознать, что то же чувство отверженности – это, зачастую, наши когнитивные конструкции. Проблемы начинаются тогда, когда эти конструкции начинают подменять наши непосредственные ощущения, когда мы доверяем этим конструкциям как фактам. Есть три фактора, которые в подобных ситуациях помогают людям справляться с проблемой: один из ключевых моментов – это помнить про то, что ты знаешь, но, всё-таки, ничего не знаешь, твои возможности понимания очень сильно ограничены твоим внутренним миром твоим опытом; второй момент – ты не должен приписывать свои мысли другим людям. Очень часто мы трактуем поведение других людей через свои шаблоны, но важно никогда не прекращать процесс познания, в том числе других людей; и третий момент – ты не можешь владеть всей совокупностью фактов. В этой точке, здесь и сейчас ты действительно не получил принятия. Это верно сейчас, в этот конкретный момент времени, но, возможно, через пару минут, пройдя за угол, ты окажешься совсем в другой ситуации, в другом контексте, сейчас ты это не учитываешь.

— Что сейчас беспокоит людей больше всего?

— Много страхов связано с триггерами и невозможностью их проконтролировать, то есть, что сейчас тревожно, страшно и, возможно, эти эти страшные штуки не закончатся и, естественно, наш мозг предполагает, что в будущем эти тревожные, страшные ситуации будут ухудшаться и ещё больше в большем количестве возникать. Другая часть тревог и страхов – это, наверное, тревоги и страхи по поводу своих собственных способностей: устоять, выдержать, справиться с этими вызовами сегодня и в будущем. Ещё одна категория – переживание про последствия: как я буду справляться, если всё-таки эти ужасные штуки случаться; возможно, я их не смогу предотвратить, и как мне будет тогда плохо. То есть, это переживание о худших сценариях и их последствиях в будущем. Еще один важный блок, он более фундаментальный, это переживания о своих действиях: как я должен поступать, правильно это будет или неправильно; как я должен справляться сейчас; а вдруг я допущу ошибку. Или переживания о прошлом, об упущенном: почему я не уехал раньше? Переживания о том, а кто я для своих родителей.
Сейчас очень большой пласт людей, у которых Я-концепция, представление о себе, своей идентичности становится неустойчивой, а межличностные отношения начинают разрушаться.

— Часто ли люди рассказывают вам о суицидальных мыслях?

— Часто. Я работаю с суицидальным поведением у подростков довольно долгое время. Но сегодня это не только у подростков, но и у взрослых людей. Врачи часто смотрят на это, как на симптомы депрессии. Мы же, поведенческие терапевты, смотрим на это, как на некую стратегию, у которой есть определённые функции. Размышление про суицид, про смерть — это своего рода средство, навык, как ты можешь отрегулировать свое тяжёлое состояние сейчас. Когда кажется, что ты вообще ничем не управляешь, у тебя огромное чувство отчаяния и безысходности, то размышления про суицид могут приносить, пускай вот такую малюсенькую, но выгоду. Я не говорю, что это хорошо, но это свидетельствует о том, что у человека не хватает сейчас навыков справиться с текущим своим состоянием иначе. Навыков для решения проблем, навыка обратиться за помощью кому-то или навыка просто переключить внимание, человек всё время погружен в размышления. И в данном случае это хороший повод для того чтобы отследить их и сказать: “О, у меня начались такие мысли. Это уже определенный уровень моего психологического дисбаланса. Мне так плохо, что я уже про смерть думаю. Похоже, мне нужна помощь”. И не изображать из себя Супермена. Важно понимать, что эти состоянии есть, но они временные, они преодолимые. И мои мысли — это не есть вся правда. Я могу себя так сильно убедить, что мои когнитивные процессы могут сейчас играть против меня, но я не есть мои мысли. Есть ещё мои ценности и мои смыслы которые сейчас где-то спрятаны, но я могу снова найти к ним дорожку.

— Чем вы занимались до отъезда из России?

— Базовое образование я получил на кафедре нейропсихологии психфака МГУ. Я чувствовал себя на подъеме, потому что я был востребованным преподавателем когнитивным-поведенческого подхода в России. Я был первым сертифицированным когнитивным поведенческим психотерапевтом американского института Бека. Я стал первым в России, кто получил такую сертификацию – своего рода знак качества. Помимо прочего, я занимался диалектико-поведенческой терапией для сложных состояний. Своей миссией, я видел развитие КПТ как метода. Мне очень хотелось научить других психологов, передать им знания, которыми я владею, и научить других людей быть психологами для себя. Я организовал свою собственную школу “Когнитивно-поведенческая Лаборатория”, в которой обучаю психологов по методу active learning. Она работает до сих пор.

— Кто из ученых больше всего повлиял на вас, как на специалиста?

— Больше всего на меня повлиял, конечно же, Мераб Мамардашвили. Хотя он не психолог, а философ. Но у него и у Пятигорского так много про психологию и психотерапию, что, пожалуй больше всего на меня повлияли их работы. Ну и, конечно же, Лев Семенович Выготский. Поучится у него я не успел, но сейчас понимаю, что он предвосхитил метод когнитивно-поведенческой терапии.
Если говорить про преподавателей в родном МГУ, то это замечательный специалист по детской психологии Леонора Сергеевна Печникова. Это был огромный подарок – наблюдать, как она работает с детьми. Для меня это образец терапевтических отношений. Я очень благодарен своим преподавателям. Многие из этих замечательных людей остались в России и продолжают преподавать.


Беседу провел Юрий Иванов

Больше интервью от «Московского активиста» можно найти здесь


Подписаться на страницу «Московского активиста» в Facebook