– Кость, расскажи, пожалуйста, как у тебя начался вообще этот год? Как я понял, он разделился на два этапа: первый - пока ты был на свободе, и второй - после того, как тебя её лишили.
– 13 января Навальный объявил, что возвращается в Россию. Соответственно, после этого объявления и после его возвращения в Россию мы все стали жить сильно в другой стране, в другом государстве. И поэтому, да получилось, что я вышел где-то 6 января с самоизоляции, а 29-го меня уже задержали и арестовали за твит, в котором я написал: «Один за всех и все за одного» и дал ссылку на видео Навального, которое он записал в Химкинском ОВД, куда его доставили после задержания в аэропорту. И всё, меня арестовали сначала на 10 суток – у меня был административный арест, большую часть которого я отбывал в печально известном спецприемнике Сахарово. А потом меня прямо на выходе меня встретил товарищ следователь, предъявил мне обвинение по санитарному делу и прямо из Сахарово меня под конвоем повезли в изолятор временного содержания на Петровке.
 |
| К.Янкаускас и полиция зимой 2021 года |
Там я провел сутки. И на следующие сутки Басманный суд отправил меня под домашний арест. И там я провел еще практически полтора месяца. Грубо говоря, я под арестом административным и домашним я сидел два месяца, с 29 января по двадцать не помню какое-то апреля, когда у нас была апелляция про домашний арест в Мосгорсуде. И судья Мосгорсуда нам всем изменил меру пресечения домашнего ареста на запрет и ограничения некоторых определенных действий. Ну фактически это был "вечерний домашний арест", потому что там основная фишка, что с восьми вечера до шести утра нельзя было выходить из дома. Ну это все равно, конечно, она разрешила пользоваться телефоном, разрешила пользоваться интернетом за небольшими исключениями. То есть это большое было послабление.
– Кость, насколько я знаю, за эти полтора месяца, у тебя заболел еще папа.
– Да, он заболел, когда я сидел под домашним арестом. У него случился инсульт. И вот я сидел под домашним арестом.
– Это при тебе все было?
– Естественно это не при мне всё было, потому что я домашний арест отбывал в другой квартире. То есть у меня родители живут в одной квартире, а я живу с женой и бабушкой в другой.
– Как ты об этом узнал?
– От жены узнал, как. Мне же нельзя было пользоваться телефоном и интернетом.
– То есть ты ничем не мог пользоваться. Ты знаешь, что у тебя отец получает инсульт и ты ничего не можешь сделать вообще?
– Да, я тебе более того скажу. Такая очень характерная штука: мы отправили тут же следователю ходатайство с просьбой мне разрешить: первое, пользоваться телефоном, чтоб я мог с отцом разговаривать. Так и было написано: «Совершать звонки отцу», то есть не просто телефоном пользоваться, а звонить конкретно отцу и отвечать на его звонки. И второе - разрешить мне прогулки, чтобы я мог из-под домашнего ареста ему делать передачи, еще как-то в общем помогать, передавать лекарства, продукты, еще что-то. То есть, чтоб была возможность с ним общаться. И следователь отправил мне ответ на вот это вот ходатайство через 4 дня после того, как мой отец умер. То есть мне уже на тот момент даже суд снял ограничения.
 |
| К.Янкаускас с матерью и отцом |
А у меня папа еще и заболел коронавирусом, то есть на самом деле инсульт в очень легкой форме был: он нормально разговаривал, всё нормально было с памятью. Но он в этой больнице Юдина заразился коронавирусом, и когда я потом описал эту историю в соцсетях, выяснилось, что он не единственный. То есть конкретно в эту больницу люди попадают с какими-то сердечно-сосудистыми, и там заражаются ковидом. Прямо была история один в один: чья-то мама в эту же больницу попала, по-моему, с инфарктом, а умерла в итоге тоже от коронавируса. И судья-то мне как раз разрешила в апреле, не помню какого числа. То есть я уже мог выходить, а следователь мое ходатайство, которое я направлял сильно заранее, он его удовлетворил только после, по штемпелю видно, после того, как мой отец умер. Вот такая деталь.
– Так сколько времени с момента подачи ходатайства до удовлетворения прошло?
– Ну знаешь, календарно не помню, но несколько недель точно.
– Несколько недель - просьбу позвонить родному отцу следователь рассматривал несколько недель.
– Я после этого был в достаточно пришибленном состоянии. То есть я обычно хорошо помню хронологию, но тут точно совершенно это было недели две это все решалось. И понимаешь, смысл даже этот ответ потерял, потому что уже все Мосгорсуд сам решил. Такие истории – это показатель того, как система работает в принципе. В этой системе мало того, что нет ничего хорошего, в ней вообще в принципе ничего живого нет. Потому что живые люди так не поступают. Хотя бы, знаешь, не стали бы этот ответ уже отправлять.
– Что ты чувствовал после того, как это случилось? Ты можешь описать в двух словах?
– Ты становишься другим человеком. Такие вещи очень сложно передать словами, это очень тяжело. На протяжении какого-то времени я просто не мог ничего написать в соцсетях, например.
Ты находишься в таком состоянии, когда ты ничего делать толком не можешь. Полное, абсолютное опустошение.
То есть это самый близкий тебе человек уходит, и ты понимаешь, что ты дальше с этим должен жить. Это какое-то чудовищное состояние пустоты. И оно продолжалось несколько месяцев. Я не знаю, как это описывается в науке, просто я не мог ничего делать и как-то из жизни текущей на несколько месяцев выпал. И собственно поэтому не смог поучаствовать в избирательной компании. То есть, она и так была со всеми этими арестами практически поломана, но, когда просто несколько месяцев ничего не можешь делать - даже ничего не можешь написать, а тебе надо как-то общаться с людьми, убеждать их, надо как-то общаться со сторонниками, тебе надо собрать штаб, тебе надо с потенциальными спонсорами поговорить, а ты в принципе говорить не можешь. Вот такая вот была история и месяц это где-то продолжалось после смерти папы.
Там куча проблем по депутатской части и постепенно как-то меня это вытащило, ну и были всякие трогательные моменты, как тот же капремонт, который я контролирую. Жители говорят: ой, ну мы вообще не хотели вас трогать, знали, что у вас папа умер. Это такие моменты, и они постепенно вытягивали. Это было очень приятно, то есть люди следили за всем этим уголовным преследованием, знали. «Ой, мы сделаем собранием в выходной день пораньше, чтобы вы могли поучаствовать, потому что знаем, вам нужно в 20 часов быть дома, иначе вас могут арестовать». Да, хороших людей в нашей стране много и это помогает.
– Мама сильно переживала?
– Да, естественно. В последний раз, когда мы виделись, когда я был на свободе – была годовщина их свадьбы. Они прожили вместе, получается, 35 лет.
– Как она сейчас?
– Она в принципе сильный человек. Три раза к ним приходили с обысками с 2014 года, хотя с 2012 года я с ними не живу. И мне, например, на мой домашний адрес приходит вся официальная моя переписка, по месту моего фактического проживания. То есть все знают где я фактически живу. Но с обысками тем не менее с 2014 года трижды приходили к моим родителям. В последний раз, как раз папе стало плохо во время обыска, ему скорую вызывали, у него давление поднялось.
Там куча проблем по депутатской части и постепенно как-то меня это вытащило, ну и были всякие трогательные моменты, как тот же капремонт, который я контролирую. Жители говорят: ой, ну мы вообще не хотели вас трогать, знали, что у вас папа умер. Это такие моменты, и они постепенно вытягивали. Это было очень приятно, то есть люди следили за всем этим уголовным преследованием, знали. «Ой, мы сделаем собранием в выходной день пораньше, чтобы вы могли поучаствовать, потому что знаем, вам нужно в 20 часов быть дома, иначе вас могут арестовать». Да, хороших людей в нашей стране много и это помогает.
– Мама сильно переживала?
– Да, естественно. В последний раз, когда мы виделись, когда я был на свободе – была годовщина их свадьбы. Они прожили вместе, получается, 35 лет.
– Как она сейчас?
– Она в принципе сильный человек. Три раза к ним приходили с обысками с 2014 года, хотя с 2012 года я с ними не живу. И мне, например, на мой домашний адрес приходит вся официальная моя переписка, по месту моего фактического проживания. То есть все знают где я фактически живу. Но с обысками тем не менее с 2014 года трижды приходили к моим родителям. В последний раз, как раз папе стало плохо во время обыска, ему скорую вызывали, у него давление поднялось.
 |
| С.Янкаускас вышел на лестничную площадку во время одного из обысков в 2019 году / Фото: кадр из видео |
– Обыск предшествовал инсульту?
– Да, ему 78 лет. Понимаешь, человек уже переживает, несмотря на то, что у него очень крепкое здоровье было и это для нас ещё было конечно неожиданно, вот это ковид, да. Тем не менее, у него там в последний год была гипертония, повышенное давление. И вот последний обыск ему уже стало плохо, а мама вот она всегда очень всё очень стоически переносит и всегда заранее у них был телефон адвоката, потому что, естественно, знаешь, что участвуешь в выборах или в каких-то митингах, что могут прийти с обыском. Я всегда говорю, что без адвоката не пускай. И она всегда выдерживает это, когда звонят, стучат, ломятся в дверь, она всегда это давление выдерживает. С точки зрения того, как себя надо вести в такой ситуации, она очень всегда себя достойно ведет. В общем, она смелый очень человек и первое время было тяжело, но сейчас уже полегче.
– Расскажи подробнее про папу. Что он был за человек?
– Ты знаешь, у меня папа человек, который прожил очень интересную жизнь и мне запомнились больше истории из его жизни. В детстве мне очень запомнились некоторые такие вещи, которые он рассказывал, они на меня производили впечатление и до сих пор как-то во мне отложились. Например, он рассказывал, когда их раскулачили, ему было 5 лет, и поскольку он жил в Литве, то раскулачивание происходило уже после ВОВ, когда окончательно там советская власть устоялась. Вот он, например, рассказывал, когда их раскулачили, две недели просто нечего было есть, то есть две недели они голодали, то есть вообще не ели ничего.
И вот он маленький ребёнок, открывал печку, брал оттуда уголь и ел уголь, потому что он знал, что в печке лежит хлеб, а вот две недели хлеба не было и он ел уголь. И вот с детства во мне это так отложилось, что я, например, хлеб не могу выкидывать, даже если он покрывается плесенью, я эту плесень обрезаю и делаю из него гренки: из чёрного делаю с чесноком гренки, из белого делаю в яйце с молоком.
Потом он до 18 лет жил с матерью в деревне и он рассказывал, что, когда начинался учебный год и все шли в школу, он первые 2 недели пропускал, потому что нужно было работать по хозяйству, сено, солому заготавливать всему скоту, который у них жил, и он говорил "Как я хотел учиться, как я смотрел на моих одноклассников, которые идут в школу", а по-моему они семь километров ходили в школу начальную учиться. "Как я хотел вместе с ними пойти, сидеть на уроке, читать книжку и ничего не делать, а мне приходилось этим достаточно тяжелым физическим трудом заниматься".
И потом, когда мы приезжали, значит приезжали в эту деревню, "местечко" это называется в Литве, где он родился, и общались с папиными одноклассниками и они рассказывали, что они его называли "Стасюк". Говорят, что они приходили, а Стасюк всё время сидел дома, зажигал масляную такую лампу и сидел, во рту сухарь, и читал книжки. Всю ночь он читал и читал книжки. То есть у него была тяга к образованию и стремление детям дать хорошее образование. Мы с братом благодаря папе получили хорошее образование, это тоже очень для меня было важно.
В этом местечке семья моего отца - это были первые дети, которые получили высшее образование. Там до этого не было детей с высшим образованием, а папа закончил Бауманский институт в Москве, его старший брат закончил в Ленинграде архитектурный. И остальные: брат и две сестры в Литве получили высшее образование. Вся семья получила высшее образование. То есть это очень сильные масштабные личности были и на них смотришь. Мне все эти истории очень запомнились и очень жалко, что некому будет их рассказывать, наверняка были еще какие-то, которые я не услышал.
– Будешь внукам рассказывать.
– Своим да, да.
– Ну то есть получается, из сельской небогатой семьи крестьянской человек попал в Бауманку? Это на самом деле очень серьезная история.
– Его отчислили с последнего курса за антисоветскую деятельность. Он уехал. Он был, во-первых, очень верующий человек, он ходил в церковь и, как он мне рассказывал, в Москве тогда в костёле на малой Лубянке на службе сидело 12 человек и 13-ый на последней лавке - сотрудник КГБ. И он всех переписывал и потом отправлял записку в институт, где папа работал. Это был донос, что мол позорят образ советского ученого, ходят в храм молятся. А папа был человек свободных взглядов. Он, конечно, за меня очень переживал, поскольку его самого отчислили с последнего курса, он поехал закончил Каунасский Политехнический, потом он приехал восстановился и получил в Бауманском диплом. Получается, два высших образования получил.
– Какой молодец.
– Всё-таки советское государство всё равно было более жёсткое, сейчас, конечно, мы к этому идем постепенно, но прямо были там статьи за антисоветскую деятельность...
– Антисоветская агитация и пропаганда.
– Агитация, да, вот эта, статья 58-10, и тем не менее папа был очень свободный человек и это у нас в семье тоже. На самом деле просто у нас в семье никогда детям никакую политику не навязывали и всё мы как-то свободно обсуждали, говорили и может и спорили, может даже мы, дети чем-то влияли на родителей, и это все мне передалось, я думаю.
– Ты, по-моему, оказался чуть ли не единственным из фигурантов этого санитарного дела, в отношении которого всё-таки его прекратили. Как это получилось?
– Да, ему 78 лет. Понимаешь, человек уже переживает, несмотря на то, что у него очень крепкое здоровье было и это для нас ещё было конечно неожиданно, вот это ковид, да. Тем не менее, у него там в последний год была гипертония, повышенное давление. И вот последний обыск ему уже стало плохо, а мама вот она всегда очень всё очень стоически переносит и всегда заранее у них был телефон адвоката, потому что, естественно, знаешь, что участвуешь в выборах или в каких-то митингах, что могут прийти с обыском. Я всегда говорю, что без адвоката не пускай. И она всегда выдерживает это, когда звонят, стучат, ломятся в дверь, она всегда это давление выдерживает. С точки зрения того, как себя надо вести в такой ситуации, она очень всегда себя достойно ведет. В общем, она смелый очень человек и первое время было тяжело, но сейчас уже полегче.
– Расскажи подробнее про папу. Что он был за человек?
– Ты знаешь, у меня папа человек, который прожил очень интересную жизнь и мне запомнились больше истории из его жизни. В детстве мне очень запомнились некоторые такие вещи, которые он рассказывал, они на меня производили впечатление и до сих пор как-то во мне отложились. Например, он рассказывал, когда их раскулачили, ему было 5 лет, и поскольку он жил в Литве, то раскулачивание происходило уже после ВОВ, когда окончательно там советская власть устоялась. Вот он, например, рассказывал, когда их раскулачили, две недели просто нечего было есть, то есть две недели они голодали, то есть вообще не ели ничего.
И вот он маленький ребёнок, открывал печку, брал оттуда уголь и ел уголь, потому что он знал, что в печке лежит хлеб, а вот две недели хлеба не было и он ел уголь. И вот с детства во мне это так отложилось, что я, например, хлеб не могу выкидывать, даже если он покрывается плесенью, я эту плесень обрезаю и делаю из него гренки: из чёрного делаю с чесноком гренки, из белого делаю в яйце с молоком.
Потом он до 18 лет жил с матерью в деревне и он рассказывал, что, когда начинался учебный год и все шли в школу, он первые 2 недели пропускал, потому что нужно было работать по хозяйству, сено, солому заготавливать всему скоту, который у них жил, и он говорил "Как я хотел учиться, как я смотрел на моих одноклассников, которые идут в школу", а по-моему они семь километров ходили в школу начальную учиться. "Как я хотел вместе с ними пойти, сидеть на уроке, читать книжку и ничего не делать, а мне приходилось этим достаточно тяжелым физическим трудом заниматься".
И потом, когда мы приезжали, значит приезжали в эту деревню, "местечко" это называется в Литве, где он родился, и общались с папиными одноклассниками и они рассказывали, что они его называли "Стасюк". Говорят, что они приходили, а Стасюк всё время сидел дома, зажигал масляную такую лампу и сидел, во рту сухарь, и читал книжки. Всю ночь он читал и читал книжки. То есть у него была тяга к образованию и стремление детям дать хорошее образование. Мы с братом благодаря папе получили хорошее образование, это тоже очень для меня было важно.
В этом местечке семья моего отца - это были первые дети, которые получили высшее образование. Там до этого не было детей с высшим образованием, а папа закончил Бауманский институт в Москве, его старший брат закончил в Ленинграде архитектурный. И остальные: брат и две сестры в Литве получили высшее образование. Вся семья получила высшее образование. То есть это очень сильные масштабные личности были и на них смотришь. Мне все эти истории очень запомнились и очень жалко, что некому будет их рассказывать, наверняка были еще какие-то, которые я не услышал.
– Будешь внукам рассказывать.
– Своим да, да.
– Ну то есть получается, из сельской небогатой семьи крестьянской человек попал в Бауманку? Это на самом деле очень серьезная история.
– Его отчислили с последнего курса за антисоветскую деятельность. Он уехал. Он был, во-первых, очень верующий человек, он ходил в церковь и, как он мне рассказывал, в Москве тогда в костёле на малой Лубянке на службе сидело 12 человек и 13-ый на последней лавке - сотрудник КГБ. И он всех переписывал и потом отправлял записку в институт, где папа работал. Это был донос, что мол позорят образ советского ученого, ходят в храм молятся. А папа был человек свободных взглядов. Он, конечно, за меня очень переживал, поскольку его самого отчислили с последнего курса, он поехал закончил Каунасский Политехнический, потом он приехал восстановился и получил в Бауманском диплом. Получается, два высших образования получил.
– Какой молодец.
– Всё-таки советское государство всё равно было более жёсткое, сейчас, конечно, мы к этому идем постепенно, но прямо были там статьи за антисоветскую деятельность...
– Антисоветская агитация и пропаганда.
– Агитация, да, вот эта, статья 58-10, и тем не менее папа был очень свободный человек и это у нас в семье тоже. На самом деле просто у нас в семье никогда детям никакую политику не навязывали и всё мы как-то свободно обсуждали, говорили и может и спорили, может даже мы, дети чем-то влияли на родителей, и это все мне передалось, я думаю.
– Ты, по-моему, оказался чуть ли не единственным из фигурантов этого санитарного дела, в отношении которого всё-таки его прекратили. Как это получилось?
— Я, со смертью отца, как-то это все не отслеживал, а потом, когда в начале июня надо было продлевать меру пресечения, следователь просто не вышел с ходатайством о продлении меры пресечения. Всем остальным продлевают, кому-то домашний арест, кому-то запрет и ограничение определенных действий, а по нам не выходит следователь. Это определенный сигнал был, ну и через какое-то время нас пригласили в Следственный комитет якобы на какие-то следственные действия. Мы подписали кучу бумажек, а в конце получили постановление о прекращении уголовного дела. Почему это произошло? Не знаю.
 |
| Часть фигурантов "санитарного дела" в суде: К.Янкаускас, Л.Штейн, Л.Соболь, О.Навальный |
Вообще дело само по себе абсурдное, потому что эта 236-я статья УК РФ о том, что человек вышел с коронавирусом, на кого-то, намеренно кашлянул или чихнул и намеренно человека заразил. Вот это нарушение санитарно-эпидемиологических норм, а тут люди написали в твиттере и при этом нету фактически ни одного задокументированного случая, что после того как кто-то написал что-то в твиттере, кто-то вышел после этого твита, на кого-то чихнул или кашлянул и тот другой человек заболел. Более того, там же была статистика нисходящая, то есть после митингов через неделю заболевших было меньше.
– А после каждого "путинга" зато наоборот. "Алые паруса". Фан зона, там всякие.
– Да, на самом деле вот прям было очень видно это после очередей в метро, в апреле 2020 года. Вот очереди, 10-12 дней у нас в Москве проходит, и вот такой "неожидаемый" всплеск идёт, а у нас после массовых акций в поддержку Навального ровно наоборот было.
Потому что, во-первых, все там были в масках, во-вторых, потому что это был свежий воздух и во всех странах кроме России, первое, что разрешают, это именно мероприятия на свежем воздухе с соблюдением дистанции и так далее. Поэтому эта уголовка, я уверен, готовилась для того, чтобы попытаться к выборам снять, закрыть всех потенциальных кандидатов, медийных, известных, то есть имеющих большую аудиторию политиков, общественных деятелей. Чтобы они не могли призывать голосовать против "Единой России", участвовать в выборах, поэтому там оказались люди, которые друг с другом близко особо и не общаются и как-то не взаимосвязаны. Поэтому это чисто политическое дело. И все это понимали.
Если раньше уголовные дела, например, против меня дело "о Яндекс-кошельках" - там оно формально было по статье "мошенничество", хотя все и так всё понимали, что ни одного потерпевшего нет, это абсурд. Но тем не менее, можно какую-то тень на плетень навести. Ну а здесь просто полная бредятина, ты написал шесть слов в твиттере и тем самым создал угрозу заражения коронавирусом. А потом проходит этот митинг в годовщину отъёма Крыма у Украины, и там Путин, Собянин и 80 000 человек и ни кого в масках.
 |
| На концерте в Лужниках 18 марта 2021 большинство бюджетников и функционеров ЕР и близких движений были без масок |
– Скажи, пожалуйста, ты планируешь в следующих выборах участвовать?
– Ну слушай, понимаешь, я сейчас уже понял, что, если я объявляю, что я буду участвовать в выборах, меня через какое-то время арестовывают. Во-первых, хочется как-то на свободе пожить. Тут зимой я бегаю на лыжах в Битцевском лесу, такая была снежная зима в прошлом году, и мне весь поломали лыжный сезон сначала с ковидом, потом с этим арестом, я на лыжах толком не побегал. Поэтому, здесь такие чисто, знаешь, как говорится, маленькие житейские радости.
Во-вторых, надо дожить до этих выборов, на самом деле год еще почти, знаешь, если сейчас значит заявить, что ты куда-то выдвигаешься, идешь в депутаты, что получается, уже обязанности свои как депутата не выполняешь и просто ведешь уже избирательную кампанию. Нет. Мне на самом деле надо отработать этот год, а там посмотрим. Во-первых, всех потом по беспределу сейчас снимают по вот этому закону о…
– Причастности.
– Причастности к экстремистской деятельности, и так далее. Поэтому надо дожить. Надо просто дожить. У меня пока есть куча реально районных дел.
 |
| К.Янкаускас на собрании собственников по капремонту одного из домов в Зюзино в октябре 2021 |
Я даже не успеваю писать про половину всего, что у нас происходит, потому что просто какой-то полный бардак и хаос. Капремонт, благоустройство. У меня такое ощущение, что прошли выборы, это электронное голосование вбросили, сколько надо, и всё, решили больше ничего не делать. Даже элементарно не могут несколько домов хорошо и в срок отремонтировать. Благоустройство, которое Собянин пиарит у себя в Твиттере: мне оттуда люди присылают фотографии. Там взяли сквер, который шесть лет назад тот же самый Собянин благоустраивал, и полностью его разносят. Ни одной детской площадки нет. Ни одной дорожки не восстановили. И вот пока я занимаюсь этим. Даже знаешь, честно говоря, нет времени подумать, что там с выборами и как. Я хочу свои пять лет полностью отработать, чтобы мне за них не было стыдно. А дальше, если люди скажут: «Давай еще пять лет», ну если скажут, да, значит, буду думать.
– Не могу не спросить, Костя. Твое отношение к прошедшим выборам и в частности к электронному голосованию?
– Ну электронное голосование – это откровенный мухлёж. По-моему, это уже всё очень хорошо было подробно разобрано, доказано, и были публикации в «Новой газете» и были видео у Анастасии Брюхановой, где она очень подробно описала. Она как раз один из кандидатов, которая проиграла из-за электронного голосования. Это просто откровенный вброс сотен тысяч голосов, я не знаю, ботов каких-то, покойников, это перекручивание, я так понял, голосов реальных людей, и фактически была украдена победа у независимых кандидатов.
– Ну электронное голосование – это откровенный мухлёж. По-моему, это уже всё очень хорошо было подробно разобрано, доказано, и были публикации в «Новой газете» и были видео у Анастасии Брюхановой, где она очень подробно описала. Она как раз один из кандидатов, которая проиграла из-за электронного голосования. Это просто откровенный вброс сотен тысяч голосов, я не знаю, ботов каких-то, покойников, это перекручивание, я так понял, голосов реальных людей, и фактически была украдена победа у независимых кандидатов.
 |
| Схема результатов выборов по округам в Москве без ДЭГ и с ним / Фото: А.Ракша |
А результаты голосования показывают, что за "Единую Россию" в Москве уже не голосуют. Даже в условиях, когда они полностью срезали несколько десятков людей, которые потенциально могли бы баллотироваться в Москве - я не смог поучаствовать, Люба Соболь, Гудков, Яшин, ну и так далее. То есть можно взять список всех независимых кандидатов, которым в 2019-ом году просто отказали по подписям, да, и посмотреть, против скольких людей были заведены какие-то уголовные дела, их арестовывали. Либо вот отказали по беспределу, как Олегу Степанову, который выдвинулся. То есть в принципе сняли просто всех, кто мало-мальски мог быть известен, мог потенциально участвовать, и тем не менее они все равно проиграли. То есть у "ЕР" настолько популярность низкая. И в этом смысле, электронное голосование, эти фальсификации, они конечно создают предреволюционную обстановку в столице. У нас же это было, в истории это было.
 |
| Результаты выборов в Госдуму в Москве, обработанные С.Шпилькиным показывают, что без ДЭГ "ЕР" набирала 30-35% голосов, а КПРФ - 35-38% голосов. |
Когда у нас избиралась при царе Государственная дума, было точно так же. Первые две Государственные думы были очень оппозиционные. Их пытались заставить рассматривать вопросы о покраске заборчиков, лавочек, а эти депутаты в ответ рассматривали вопросы о земле. Две Думы были оппозиционных, их распустили, подкрутили избирательный закон, так что теперь один голос помещика равнялся нескольким тысячам голосов крестьян и рабочих. Дума получилась "отличная", там были монархисты, "октябристы", все законы голосовали, всё было прекрасно. А потом был 1917-й год, и некоторые члены царской семьи потом с красными бантами приезжали в Таврический дворец присягать временному правительству.
Просто у нас в школе плохо учат историю и наши руководители государства, если уж семилетнюю войну от северной не могут отличить, просто историю не знают, а такое уже было. Либо есть волеизъявление людей и ты этому волеизъявлению следуешь, либо, если ты удерживаешь власть, значит ты эту власть потом потеряешь другим способом. В этом смысле электронное голосование двигает, к сожалению, страну к другому способу смены власти. Его дальнейшее использование – это повышение градуса недовольства и приближение предреволюционной обстановки в нашем городе.
– Спасибо, Костя. Прекрасное интервью.
Беседовали Варвара Грязнова и Юрий Иванов.
Подписывайтесь на нашу страничку Facebook.
Раз уж Вы здесь...
Если бы каждый, кто прочёл наш материал, поддержал нас посильным переводом - это уже сделало бы будущее нашего проекта намного более надёжным.
Даже абсолютно посильными 100 рублями Вы поможете "Московскому активисту" жить и работать для Вас - и это займёт буквально минуту. Заранее благодарим Вас!
